28 декабря - СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА ИЛАРИОНА (ТРОИЦКОГО)
Дорогие братья и сестры, от всей души поздравляем вас с днём памяти нашего выдающегося земляка, священномученика Илариона (Троицкого)!
ЖИТИЕ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА ИЛАРИОНА
Священномученик Иларион родился 13 (25) сентября 1886 года в селе Липицы Каширского уезда Тульской губернии в семье священника. Рано изучил церковнославянский язык, в возрасте пяти лет уже читал в храме часы и шестопсалмие.
Обучался в Тульском духовном училище (вып. 1900) и Тульской духовной семинарии (1906); затем поступилв Московскую духовную академию, которую окончил в 1910 году со степенью кандидата богословия за сочинение «История догмата о Церкви». Был лучшим по успеваемости студентом за последние 50 лет существования Академии. За время учёбы был удостоен премии Московского митрополита Макария за лучшее семестровое сочинение и премии митрополита Московского Иосифа за лучшую кандидатскую работу. С августа 1910 по август 1911 годов — профессорский стипендиат Московской духовной академии.
С августа 1911 года преподавал в академии Священное Писание Нового Завета. В декабре 1912 года защитил диссертацию на степень магистра богословия по теме «Очерки из истории догмата о Церкви», которая была удостоена Макарьевской премии за 1912—1913 гг. В январе 1913 года был утверждён в должности доцента; 28 марта 1913 года пострижен в монашество с именем Иларион; с 11 апреля — иеродиакон, с 2 июня — иеромонах, с 5 июля — архимандрит. С декабря 1913 года— экстраординарный профессор Священного Писания Нового Завета Московской академии. С мая 1913 — инспектор академии, в мае — сентябре 1917 года — исполняющий обязанности ректора академии.
Основные богословские работы посвящены учению о Церкви. Концепция церкви, предложенная святителем, опирается на Священное Писание и учение святых отцов, причём святоотеческие представления пережиты им изнутри. В большинстве его сочинений можно проследить развитие мысли о Церкви как «союзе любви», как организме, мистическом Теле, члены которого объединены общей благодатной жизнью, имя которой — любовь. Считал, что Запад отпал от Церкви, что на Западе с 1054 года нет Церкви, а отпадение от Церкви означало отпадение от Христа — главы Церкви и от христианства вообще. Единственной святой, соборной и апостольской церковью является православная церковь, вне которой таинства недействительны. Был убеждённым славянофилом и антизападником. Упрекал русскую интеллигенцию в отрыве от Церкви и русских корней, благодаря насаждению западноевропейских культуры, образования и воспитания с петровских времён. Критиковал схоластику и призывал к очищению богословия от западного влияния: «На борьбу с этим-то вредным латинско-немецким засильем и его печальными плодами в нашем богословии я и считаю своим нравственным долгом вас призвать в эту грозную годину отечественной освободительной войны. Борьба уже началась».
Был активным сторонником возрождения Патриаршества. В октябре 1917 года в лекции в Московской духовной академии говорил: «Теперь наступает такое время, что венец патриарший будет венцом не „царским“, а скорее, венцом мученика и исповедника, которому предстоит самоотверженно руководить кораблём Церкви в его плавании по бурным волнам моря житейского».
Был делегатом Поместного собора 1917—1918, на котором 23 октября произнёс яркую речь в защиту идеи о восстановлении Патриаршества. В её основу он положил своё убеждение в том, что «патриаршество есть основной закон высшего управления каждой поместной церкви», и что если мы не хотим порывать с вековым церковным преданием, мы не имеем права отвергнуть патриаршество. Завершил речь на высокой ноте: «Есть в Иерусалиме „стена плача“… В Москве, в Успенском соборе, также есть русская стена плача — пустое патриаршее место. Двести лет приходят сюда православные русские люди и плачут горькими слезами о погубленной Петром церковной свободе и былой церковной славе. Какое будет горе, если и впредь навеки останется эта наша русская стена плача! Да не будет!…». Выступление архимандрита Илариона сыграло значительную роль в принятии Собором решения о восстановлении Патриаршества.
После избрания Патриарха Тихона стал его секретарём и главным консультантом по богословским вопросам. Одновременно продолжил исполнять обязанности инспектора (эта должность получила название «проректор» академии), официально освобождён от этой должности в 1920 году. Регулярные занятия в академии прекратились в 1919 году, но преподаватели, в том числе и архимандрит Иларион, читали лекции и позднее.
Весной 1919 года в течение приблизительно трёх месяцев находился в заключении в Бутырской тюрьме. Своим близким писал из тюрьмы: «В камере собралось у нас три профессора. Читаем время от времени лекции; прошли курс стенографии. Прямо считаю нужным сказать, что эти два месяца прожил я не без пользы, и даже интереснее, чем жил вне тюрьмы».
24 мая 1920 года хиротонисан в епископа Верейского, викария Московской епархии. Хиротонию возглавил Патриарх Тихон. В своей речи при наречении во епископа сказал: «Церковь Божия стоит непоколебимо, лишь украшенная, яко багряницею и виссоном, кровьми новых мучеников. Что мы знали из церковной истории, о чём читали у древних, то ныне видим своими глазами: Церковь побеждает, когда ей вредят… Силы государства направились против Церкви, и наша Церковь дала больше мучеников и исповедников, нежели предателей и изменников».
22 марта 1922 года был арестован, в июне выслан в Архангельск на год. В 1923 году вернулся из ссылки, возведён в сан архиепископа.
В 1923 был также настоятелем Сретенского монастыря в Москве. Много служил в храмах и проповедовал. Получил известность как блестящий оратор. Паства уважительно относилась к нему и называла «Иларионом Великим».
Вёл переговоры от имени церкви с представителями государства, добиваясь смягчения его политики в отношении религии. Когда началось массовое возвращение в церковь обновленцев, благодаря именно святителю Илариону церковная жизнь в Москве была налажена в кратчайший срок. Он разработал чин покаяния и сам принял исповедь сотен обновленцев — священников и мирян. Участвовал в публичных диспутах с атеистами.
Активная деятельность владыки вызвала недовольство большевиков. Осенью 1923 года был арестован, приговорён к трём годам лагерей. 1 января 1924 года был привезён на пересыльный пункт на Поповом острове, а в июне отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения. На берегу залива Белого моря он работал сетевязальщиком и рыбаком; был лесником, живя в Варваринской часовне; как сторож жил в Филипповской пустыни. В лагере святителя не оставляли бодрость и духовная радость. Находясь на Соловках, он сохранил в себе все те добрые качества души, которые он приобрёл посредством подвигов и до монашества, и в монашестве, и в священстве. Те, кто в это время находились вместе с ним, являлись свидетелями его полного монашеского нестяжания, глубокой простоты, подлинного смирения, детской кротости. Он просто отдавал всё, что имел, что у него просили.
В нечеловеческих условиях ГУЛАГа архиепископ Иларион с твердостью и достоинством совершал свой крестный путь, вызывая невольное уважение даже у своих палачей. Вот как пишет о нем в своей книге «Неугасимая лампада» другой соловецкий узник тех лет писатель Борис Ширяев: «С первого же дня его соловецкого жития имя Владыки окуталось легендой силы и славы… Легенда возникла и жила, потому что люди хотели видеть реальное воплощение духовной силы Церкви, ее несокрушимой твердыни, и самым подходящим объектом для этого воплощения был Владыка Иларион. Огромная внутренняя сила его проявилась с первых же дней по прибытии на каторгу. Он не был старейшим из заточенных иерархов, но разом получил в их среде признание высокого, если не первенствующего авторитета. Среди верующих мирян эта авторитетность его достигла еще большей высоты… Силе, исходившей от всегда спокойного, молчаливого Владыки Илариона, не могли противостоять и сами тюремщики: в разговоре с ним они никогда не позволяли себе непристойных шуток, столь распространенных на Соловках, где не только чекисты-охранники, но и большинство уголовников считали какой-то необходимостью то злобно, то с грубым добродушием поиздеваться над «опиумом». Нередко охранники как бы невзначай называли его Владыкой. Обычно – официальным термином «заключенный». Кличкой «опиум», попом или товарищем – никогда никто.
Владыка Иларион всегда избирался в делегации к начальнику острова Эйхмансу, когда было нужно добиться чего-нибудь трудного, и всегда достигал цели. Именно ему удалось сконцентрировать духовенство в 6-й роте (особая рота заключенных СЛОН, состоявшая из священнослужителей, которой были поручены работы на кухнях и продовольственных складах), получить для него некоторое ослабление режима, перевести большинство духовных всех чинов на хозяйственные работы, где они показали свою высокую честность. Он же отстоял волосы и бороды духовных лиц при поголовной стрижке во время сыпнотифозной эпидемии. В этой стрижке не было нужды: духовенство жило чисто. Остричь же стариков священников значило бы подвергнуть их новым издевательствам и оскорблениям.
Устраивая других – и духовенство, и мирян – на более легкие работы, Владыка Иларион не только не искал должности для себя, но и не раз отказывался от предложений со стороны Эйхманса, видевшего и ценившего его большие организаторские способности. Он предпочитал быть простым рыбаком…
Летом 1925 года архиепископа Илариона временно перевели из Соловков в Ярославский политизолятор: советская власть решила склонить авторитетного и любимого народом архиерея к поддержке возникшего в те годы нового, григорианского раскола. Попытка «завербовать» Владыку завершилась неудачно: архипастыря вернули на Соловки, а в ноябре 1926 года он был осужден на новый трехлетний срок.
Был отправлен в Среднюю Азию по этапу — от одной пересылочной тюрьмы к другой. В дороге заразился сыпным тифом, вспыхнувшим среди заключённых. Без вещей (в пути его обокрали), в одном рубище, кишащем насекомыми, в горячке его привезли в Ленинград и поместили в тюрьму. Через день тяжело больной владыка был отправлен в больницу (куда был вынужден идти пешком), где 15/28 декабря 1929 года он скончался от брюшного тифа. В бреду говорил: «Вот теперь я совсем свободен!» Врач, присутствовавший при его кончине, был свидетелем того, как владыка благодарил Бога, радуясь близкой встрече с Ним.
Ленинградский митрополит Серафим (Чичагов) добился у властей разрешения похоронить святителя в соответствии с его саном. Когда ближайшие родственники и друзья увидели его тело, святителя с трудом узнали: годы лагерей и тюрем превратили молодого, цветущего человека в седого старика. Похоронен священномученик был в Ленинграде на кладбище Новодевичьего монастыря у Московской заставы, в 1990-е годы его могила была местом почитания.
8 апреля 1998 года Священный Синод Русской православной церкви одобрил доклад председателя Синодальной комиссии по канонизации святых митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия и постановил передать на решение очередного Архиерейского Собора вопрос о канонизации архиепископа Илариона (Троицкого).
10 мая 1999 года в Сретенском монастыре Патриарх Московский и всея Руси Алексий II совершил его прославление в лике местночтимых святых. Накануне честные останки архиепископа Илариона были перевезены из Петербурга и помещены в соборный храм Сретенского монастыря.
Владыка Иларион причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.
Комментарии ()
Вы должны авторизоваться, чтобы оставлять комментарии.
Комментарии ()